Как не превратиться из родителя в арбитра
Помню, была такая шутка: когда у тебя появляется первый ребенок, ты становишься родителем, когда второй – арбитром. Шутка очень точная и не очень смешная: многим родителям, действительно, просто регулярно приходится заниматься примирением, вынесением вердиктов, кто прав, кто виноват, наказанием виновных, попытками объяснить, что жить нужно мирно и пр. Да и не только родителям нескольких детей: детские площадки вполне предоставляют такую возможность всем желающим и нежелающим: там тоже конфликтов хватает. Получается, что, сколь бы неприятным для родителей не было это выяснение отношений, участвовать в нем приходится регулярно. Сегодня я расскажу, как мне удается не принимать решения о том, кто прав, кто виноват, не читать нотации, не портить себе и ребенку нервы, и при этом добиваться, чтобы дети общались мирно и хорошо. Ребенок у меня один, на очень оживленных детских площадках гуляем мы редко, поэтому сталкиваюсь я с подобной проблемой не так уж и часто, но недавно у меня была прекрасная возможность практиковаться целую неделю полный день, что называется: мы с Никитосом гостили у моей подруги, у которой детей двое. Итого, на двоих у нас было трое: два мальчика 4-х лет (Никитос и старший сын подруги) и один – год и 4 месяца. Компания прекрасная, но весьма взрывоопасная, надо сказать, особенно с учетом того, что один 4-х летка хозяин, а второй гость, и приходится делиться.
Вот, наступил первый вечер нашего пребывания в гостях, мой ребенок сидит в одной из комнат, играет. Старший сын подруги прибегает в комнату, выключает свет и бежит в другую. Никитос включает, тот прибегает снова. Так повторяется много раз, естественно, в какой-то момент я слышу обиженное: «Ма-ааам! Он мне све-еет выключает!» Первое, что я делаю, говорю сыну, чтобы он сказал приятелю, что ему это не нравится – он же может не знать! Зачем? Для того, чтобы ребенок привыкал формулировать вслух, что именно ему некомфортно. Естественно, это не помогает: сын подруги продолжает бегать выключать свет и гоготать. Никитос приходит ко мне жаловаться. Я выслушиваю и тихо, но так, чтобы сын подруги тоже слышал, говорю: «Знаешь, зачем он это делает? Он просто поиграть с тобой хочет и не знает, как это лучше сделать. Ты можешь предложить ему какую-то более приятную игру». Что, вы думаете, происходит вслед за этим? Через 3 минуты дети уже мирно играют в машинки, все довольны, в первую очередь, я. Что же я такого сказала? А вот что. Мои слова резко меняют ситуацию для обоих детей: Никитос понимает, что сын подруги идет с добром, а не гадость ему пытается сделать. И это одна из важнейших задач родителей, на мой взгляд, – дать понять ребенку, что мир настроен к нему позитивно. Что в мире бывает и плохое, человек и сам потом поймет. Вы когда-нибудь видели взрослого, который об этом не знает? Я – нет. А вот уверенности в том, что мир добр и справедлив, не хватает, увы, весьма многим. И это мешает действовать и наслаждаться жизнью. Поэтому я стараюсь в любой ситуации найти какое-то хорошее объяснение поведению другого ребенка. И я даже не лукавлю: у маленьких детей намерения, на самом деле, чаще всего добрые, они просто еще не умеют сознательно строить козни. Просто очень часто они не могут встать на место другого, этому они учатся позже. Так, про Никитоса поговорили, теперь о том, что извлек из моих слов сын подруги. Взрослый человек (а в этом возрасте взрослые для них еще безусловные авторитеты, особенно родители и те, кто с ними близко) вербализовал его намерения. И назвал их добрыми. Он то сам не задумывался, для чего он свет выключает. Просто весело, и все. Если бы услышал, что он делает это из вредности, согласился бы с этой точкой зрения. Потому что дети оценивают свои поступки по тому, как к ним относятся взрослые. Ребенок же услышал, что побуждения у него самые что ни на есть добрые. Причем я это не ему говорила (что вполне могло бы выглядеть нотацией – сами вспомните, как вам нравится, когда кто-то вам что-то рассказывает про то, как вы себя ведете), я это говорила своему сын, он просто услышал. Вообще, у меня принцип в таких вот спорных ситуациях: обращаться всегда только к тому, кто пришел жаловаться. Потому что если начать увещевать обидчика, получится, что я встала на сторону одного из детей, а это всегда вызывает злость у второго. Да и тому, за кого заступились, лучше это не делает: у него создается ощущение, что проблемы можно решить, кому-то пожаловавшись, а в жизни, во взрослой жизни, так не бывает. В жизни проблемы нужно уметь решать самому. Вот, я и учу детей их решать. Причем максимально мирно и с пониманием, что человек пришел к ним не со злом, а, максимум, с непониманием. Если какой-то ребенок делает что-то однозначно Никитосу не приятное и не хочет услышать, что так не надо, я и тут никому нотаций не читаю. Я говорю сыну: «Мальчик еще просто только учится играть хорошо, и обязательно научится. А мы можем ему помочь – объяснить. Если сейчас он не поймет, можно его оставить подумать и пойти придумать другую интересную игру без него». Благодаря этим словам, мой ребенок понимает, что, на самом деле, люди хорошие, просто не все еще умеют, и что проблемы – это не ПРОБЛЕМЫ, а задачки, которые он сам может решить. Не нравится – можно и с другими поиграть, проблем то, на самом деле, нет. Тому ребенку, который вел себя не вполне адекватно, эти слова тоже помочь могут (а дети всё слышат, даже если шепотом говорить – проверено не раз). Второй ребенок понимает, что его никто не считает плохим, и что он сможет сделать так, как всем будет лучше. Дети ведь в этом возрасте почти любые установки взрослых принимают как данность. Если сказать: ты плохой, ребенок поверит и будет делать плохо и дальше. А если: ты хороший и научишься – правда, научится, причем быстро очень. Признание, что человек хороший, и со взрослыми то творит чудеса, а уж с детьми.. Я и сама всегда исхожу из того, что дети хорошие, что с ними можно договориться, что они всё поймут и сделают, как лучше. Это просто внутренняя установка, но, как известно, наши установки очень сильно на наше поведение влияют. Вот, например, я детям очень многое разрешаю. Нет, не всё далеко. Есть вещи однозначно опасные (выбегать на дорогу, хватать горячий утюг), и они – строгое нельзя. Все остальное же я стараюсь формулировать как можно, стараюсь объяснить и дать детям право выбора. И, надо сказать, они всегда выбирают то, что наиболее адекватно. Вот, например в один дней всё той же недели у подруги наши старшие дети начинают бросаться песком на детской площадке. Прекрасно понимаю, что большинство родителей это немедленно бы запретили. Я стою рядом и… разрешаю. НО: говорю, что кидать песок можно, но только в ту сторону, где никого нет, а когда к ним близко подходит любой малыш, у них перерыв. Дети охотно соглашаются и соблюдают договоренность. Мы же все знаем что «Люди, все похожи вы на прародительницу Еву». Нам всем всё, что нельзя, так и хочется, ну что уж сделаешь. А тут нельзя нет. Есть как раз можно. И ведь дети прекрасно понимают, что можно, только пока договоренность соблюдается, а как только она будет нарушена, станет нельзя. Поэтому четко следят: подошел маленький, ждем. А я, если что, напоминаю. Не ругаюсь, а просто спокойно говорю: смотрите, малыш – перерыв! Дети часто заигрываются и забывают обо всем на свете, поэтому я просто помогаю им соблюдать договоренность. Ибо верю, что они хорошие! Естественно, никакая вера не помогает полностью избежать ситуаций, когда два ребенка уперлись, и ни в какую, и чуть уже не драться. Вот, один из наших детей успел взять из конструктора машинку, которую оба хотели, а второй его ногой пнул. Что делать? Нотации читать? Снова нет. Я в таких случаях спокойно говорю обоим: «Ребят, игра – это когда всем участникам нравится, а если хоть одному не нравится – это уже драка. Вы, безусловно, можете подраться, это ваше право, но тогда просто больно будет обоим. А можете придумать, как играть так, чтобы обоим было приятно». Почему-то, сколько я это ни говорила, дети ни разу не подрались. Почему? Всё просто: они же прекрасно понимают, что им, правда, больно обоим будет, и, раз я разрешила, ни за кого не заступлюсь – вся ответственность на них. А при этом еще и установка от меня: вы МОЖЕТЕ придумать, как играть приятно. В итоге, перспектива приятной игры перевешивает. К слову сказать, если бы они, правда, вдруг начали драться, я бы не стала вмешиваться. Я бы стояла и спокойно смотрела лишь за тем, чтобы это было не опасно для жизни и здоровья. От лишнего синяка еще никто не умирал, мы все в детстве в синяках ходили – и мальчишки, и девчонки, тогда это вообще считалось нормальным. А вот опыт это дает прекрасный. Что за свои действия приходится отвечать, и что отвечать мало приятно. А значит, лучше все же договориться. Естественно, возможность подраться я спокойно предоставляла старшим детям потому, что они ровесники и в совершенно одинаковых весовых категориях. Если возраст, рост, вес и прочие параметры у детей существенно разные, я делаю по-другому: обращаюсь к старшим. Но снова не с нотацией, а с предложением подумать. Вот, в какой-то момент Никитос и старший сын подруги накрыли младшего диванными подушками и держат, а он плачет. Подушки точно мягкие, и ему точно не больно, поэтому я не кидаюсь спасать, а спокойно говорю: «Ребят, как вы считаете, ему нравится?» На второй раз повторенный вопрос старшие отпускают младшего. Он продолжает плакать и пытается идти к маме. Брат держит его. Я снова спокойно: «Видишь, он не хочет сейчас играть – дай ему уйти!». Спрашивается, почему я сразу строго не потребовала отпустить младшего ребенка? Да потому, что ему с его старшим братом жить еще очень долгую жизнь. Заставив старших сделать то, что я считаю нужным, я бы добилась, чтобы младший не плакал в этот раз, но ведь будет еще миллион других. Я же не заставляла, я подвела детей к принятию собственного решения. Это ОНИ решили его отпустить, это ОНИ поняли, что ему так не нравится. А собственные решения человек – и взрослый и ребенок – очень хорошо запоминает и готов потом отстаивать всеми силами. Если же заставить что-то делать или не делать силой, как только взрослый отвернется, всё тут же будет повторено. Мы все с вами это прекрасно знаем. Но не все ситуации, естественно, решаются так мирно, и не везде дети готовы сразу услышать. Вот, Никитос и старший сын подруги в парке на площадке. Дала каждому по банану, и прямо в процессе еды им пришло в голову покатать машинку – одну и ту же. Через секунду они уже с криками отнимают ее друг у друга, бананы падают на землю – полная красота, короче. Что я в таких случаях делаю? Устраняю ситуацию. Снова без попыток найти виноватых. Я просто подошла, отобрала у них машинку и сказала, что с едой это нельзя: «Доедите, разберетесь!» Почему? Да потому, что я хочу, чтобы дети понимали: в жизни существуют некоторые правила, она едины для всех, и их непременно нужно выполнять. И никаких обид – всё честно. Кто там что начал, это уже их личное дело. Естественно, через две минуты остатки бананов были доедены, и дети мирно пошли играть – без обид на меня и друг на друга. Я, вообще, очень сильно против того, чтобы давать одному из конфликтующих детей какое-либо преимущество. Потому что для кого-то это всегда покажется несправедливым. А значит, у одного обиды, у другого – мысль, что он лучше других, а и то, и другое я бы не хотела видеть в ребенке. Вот, тот день, когда мы только приехали в гости: переоделись, пришли в себя, и дети, конечно, к игрушкам. Никитос берет какую-то машинку (хозяйскую, естественно), и старший сын подруги тут же её отнимает. Подруга сыну: «Ну, ты что! Он же гость! Поделись с ним!» Я ее останавливаю: моему ребенку от таких привилегий тоже только хуже. Никакой драки там нет, пусть пока сами решат, если понадобится, он придет и попросит помощи. Тут надо уточнить, что мой ребенок давно приучен, что если что-то не так, нужно не орать или обижаться, а прийти к маме и попросить помочь, так что я уверена, что через пару минут он будет у меня. Никитос приходит, я выслушиваю его – с пониманием и сопереживанием – ведь ему было плохо. А потом спокойно говорю: «Да, понимаю, тебе хотелось эту машинку, но это его игрушки, он имеет право их не давать. Ты можешь спросить у него, какую можно взять. Наверняка он с тобой поделится, просто сейчас он сам хочет именно этой поиграть». Никитос успокаивается – у него же есть решение, он же может! А сын подруги, конечно же, слышит мою речь, слышит, что его не притесняют, ничего не отбирают и не заставляют что-либо делать. А еще он слышит мою установку: конечно, он поделится. В итоге, когда Никитос приходит и просит, тот выбирает сразу несколько машин и спокойно дает ему. А через 5 минут дети забывают о конфликте и играют всем вместе. Тут ведь дело не в том, что кто-то жадный, просто для детей их вещи значат очень много, и тот, чей дом, сначала просто боится, что гости отберут у него что-то. А как только понимает, что игрушки будут брать только с его разрешения, с удовольствием всем делится. А у Никитоса, кроме прочего, в голове откладываются две важных мысли: 1) он может решить проблему сам – спокойно обо всем договориться; 2) если жизнь сейчас не дает тебе что-то, не нужно рыдать и расстраиваться: можно воспользоваться тем, что она дала сейчас, и сделать себе хорошо, а потом и остальное придет». Может, кому-то покажется, что нужно учить детей постоять за себя, а я этого не делаю, но, согласитесь, нам всем в жизни так часто не хватает вот этого умения: принять, расслабиться, сделать себе хорошо и немножко подождать. Да и культ вещей, на мой взгляд, устраивать ни к чему. Ну, не дали эту, возьми другую – все самое интересное у тебя в голове. Вот, в один из вечеров я сидела со старшими в детской и предложила Никитосу собрать машину из конструктора, который увидела на полке. Сын подруги тут же полез отбирать конструктор: «Нет, только я буду играть!» Я, руководствуясь тем же принципом, совершенно спокойно и без особого интереса в голосе сказала: «Ок! Никитос, давай тогда с тобой из Лего башню построим интересную!». Никитос, естественно, весело прибежал строить. Сыну подруги, конечно же, одному скучно даже с самым лучшим конструктором, и уже через минуту он пробирается ко мне на колени с явным намерением участвовать. Я, пользуясь такой позой, его обнимаю – нежно, чтобы он почувствовал, что я с любовью, но при этом так, чтобы играть пока не смог, и говорю – совершенно спокойно, без тени злобы или нотации: «Знаешь, давай играть! Только мне не нравится играть, когда у меня отбирают игрушки и говорят, что буду только сам. Если хочешь с нами, давай играть все вместе!». Естественно, он с готовностью и радостью отвечает: «Давай!» – и мы чудесно играем. Урок, который из этой ситуации извлекают оба ребенка, очень ценен и значим. Никакими нотациями, пререканиями и увещеваниями такого не добиться. Я учу их обоих, что если кто-то ведет себя так, как тебе не нравиться, не стоит на этом концентрироваться, всегда можно придумать другое занятие себе по душе, а он пусть играет пока один. Я учу, что вместе играть гораздо интереснее, и что чтобы играть вместе, нужно соблюдать некоторые правила, заботиться о том, чтобы всем было комфортно. Я учу еще одной очень важной для формирования правильного отношения к жизни вещи: если друг сделал тебе не приятно, но потом осознал свою ошибку и пришел мириться, не держи на него злобы, прими его с любовью, и ваша дружба станет еще сильнее. Я, правда, в это верю и хочу, чтобы в это верил и мой сын. А еще я всегда учу детей, что если тебе что-то не нравиться, не нужно молчать – нужно говорить, что именно не приятно, говорить, как было бы приятно. Учу, что всегда можно договориться, и что договариваться – это нормально. А если договориться вдруг не удается, нет смысла злиться, лучше отойти и заняться тем, что тебе нравиться, с теми, с кем тебе комфортно. Вот, мы с двумя старшими играем на улице. Дети на беговелах, я – «страшный крокодил» – охочусь за ними. Хватаю то одного, то другого, пытаюсь не дать вырваться. В какой-то момент сын подруги, попав в очередную «крокодилью пасть» вдруг начинает злиться. Я тут же говорю ему: «Мы играем, если тебе не нравится, не злись и не дерись – я не собираюсь драться – а скажи, и я не буду», – и только после этого отпускаю. Вечером того же дня он машет руками в Никитоса, тот ему говорит, не нравится, он не останавливается. Подхожу к «обидчику», мягко, но крепко обнимаю, говорю: «Помнишь, днем ты сказал, что не хочешь, и я тебя отпустила. А если бы не отпустила, было бы приятно? Была бы драка. Было бы больно обоим». И после этого размыкаю объятия – я уверена, он точно все понял. Объятия тут принципиально важны. Они, с одной стороны, создают некоторую несвободу, а значит, возможность задуматься, а с другой, они в таких случаях именно мягкие должны быть – чтобы дать понять, что я пришла не ругаться, а помочь. Такую помощь дети принимают с удовольствием, ведь они еще не очень понимают, как выходить из конфликтов. Если же вдруг конфликт у кого-то из детей возник со мной, и ребенок решил стукнуть меня, я совершенно спокойно, без лишних эмоций говорю: «Если я сейчас отвечу, будет драка. И имей в виду, что обычно человек отвечает, когда его бьют». Дети все тут же понимают. Такая драка им точно не нужна – я же очевидно больше. Конечно, с одного раза на всю жизнь подобные уроки не усваиваются – для маленьких детей нормально забывать даже самые важные выводы, поэтому при повторении ситуации я стараюсь не злиться: должно пройти время, чтобы что-то стало частью отношения маленького человека к жизни. И наша, родительская, задача – заложить в них правильное отношение. Бить же ребенка в ответ в таком случае – это показывать ему, что, вообще-то бить друг друга – вполне нормально, они же всё буквально воспринимают: раз уж даже мама это делает, значит, точно можно. Ругают? Ну, видимо, сейчас нельзя, в другой раз стоит попробовать. Мне не хочется, чтобы они так думали. А если в ответ на неприемлемое поведение детей ругаться – им становится только весело. Замечали? Знаете, почему? Да потому, что для маленького ребенка сам факт сильной эмоции у мамы куда более важен, чем ее градус. И раз какими-то действиями можно вызвать у мамы столь бурные чувства, надо эти действия запомнить и регулярно повторять. Поэтому я очень серьезно работаю над собой, чтобы эмоционально подкреплять только хорошие действия. Работать над собой трудно, надо сказать. Вообще всегда трудно, а в отношениях с ребенком труднее во сто крат. Потому что тут и усталость, и недопонимание каких-то моментов, и установки наших родителей и общества, и многое другое. И, естественно, я тут описала только те ситуации, в которых мое собственное поведение как мамы мне нравится. К сожалению, нравится оно мне далеко не всегда. Мне еще работать над собой и работать. Но работать гораздо легче, когда успеваешь обменяться опытом. Поэтому я и написала этот длиннющий пост – надеюсь, он поможет и мне, и вам в каких-то моментах становиться немного лучше и делать то, что идет на пользу ребенку.